К сожалению, чем больше я думала о его щедрости, тем яснее понимала, что он уже слишком много времени потратил на меня. Обычно Рид работал десять-двенадцать часов в сутки. Из-за нашего небольшого путешествия ему неделями придется наверстывать упущенное время.

– Тебе нужно возвращаться в Нью-Йорк. Я сама справлюсь.

– Шарлотта, я тебя одну тут не оставлю.

– Правда… но я уже в порядке.

Судя по его выражению лица, Рид не верил ни одному моему слову.

– Не хочу тебе это говорить, но ты, Дарлинг, не в порядке.

Я засмеялась.

– Да уж. Но ты не можешь тут торчать со мной до бесконечности. Мы же не знаем, когда все закончится. Может быть, это займет несколько недель.

Рид остановился. Я сделала несколько шагов, прежде чем поняла, что он не идет рядом со мной. Когда я обернулась, он спросил:

– Ты хочешь, чтобы я остался здесь с тобой?

– Конечно, хочу. Но тебе нужно возвращаться к работе. Ты и так для меня уже столько сделал.

– Я могу большую часть вопросов решать удаленно.

– Но не показы. Их ты удаленно проводить не можешь.

– Для этого у меня есть штат сотрудников. Я буду здесь столько, сколько тебе будет нужно, – он протянул мне руку. – И, по правде говоря, мне гораздо приятнее держать тебя за руку.

Я вложила свою руку в его ладонь и сделала два шага, чтобы подойти к нему ближе. Привстав на цыпочки, я поцеловала его в щеку, а потом прошептала ему на ухо:

– Эта Эллисон… просто конченая дура.

* * *

Лидия Ван дер Камп умерла в воскресенье в 11:03 вечера, спустя девять дней после нашего приезда в Хьюстон. Рид, Джейсон, мой младший брат Джастин и я, все мы стояли около ее кровати, когда она сделала свой последний вдох. Прошло меньше двадцати четырех часов после того, как аппарат искусственного дыхания был отключен.

Как я ни пыталась, я не смогла подготовиться. После того как врач констатировал ее смерть, вошел священник и произнес несколько слов. Потом мы по очереди с ней простились. Рид предложил побыть рядом, пока я буду произносить речь, но я чувствовала, что должна сделать это без его поддержки.

Она умерла, но я надеялась, что ее душа меня услышит.

– Мама, привет. Я очень рада, что мне удалось с тобой познакомиться. Ты, наверное, думаешь, что я немного не в себе, раз говорю, что мне удалось с тобой познакомиться, хотя за все время, что я провела здесь, ты так и не пришла в себя. Но я смогла узнать тебя, потому что я встретила двух своих братьев, которых ты воспитала. Они очень добрые и любящие, по ним видно, что их вырастили хорошие родители. И пусть мне не удалось поболтать с тобой, благодаря им я узнала тебя. И ты просто замечательная, – я смахнула несколько слезинок со своей щеки. – Я знаю, тебе нелегко далось решение оставить меня. Братья мне сказали, что ты чувствовала пустоту в душе с того самого дня, когда ты оставила меня около церкви. Я сейчас чувствую то же самое. Я вновь лишилась части моей души, которую обрела совсем недавно. Я лишилась ее в тот момент, когда ты сделала свой последний вдох. Когда-нибудь мы с тобой снова встретимся, и наши души вновь станут целыми.

Я наклонилась и в последний раз поцеловала ее в щеку.

– А пока ты, превратившись в ангела, будешь присматривать за мной.

Я не помню, как вышла из палаты, как, прежде чем покинуть больницу, попрощалась с братьями. Всю дорогу, пока мы ехали в гостиницу, Рид постоянно спрашивал, как я себя чувствую. Мне казалось, что со мной все в порядке. Несмотря на то, что с того дня, когда я нашла свою мать и обрела покой в душе, до того, когда я ее потеряла навсегда, прошло чуть больше недели. Я больше не плакала и, к своему удивлению, даже не чувствовала себя расстроенной. Но есть большая разница между тем, как себя чувствует человек, обретший душевный покой, и человек, впавший в уныние. Лишь только когда мы вернулись в наш номер и я пошла в душ, я осознала все, что произошло. Я включила воду и, не снимая одежду, встала под душ.

Горячая вода лилась по моей спине, одежда намокла и стала очень тяжелой. Я крепко зажмурила глаза и разрыдалась. Плечи мои дрожали, а тело сотрясалось от рыданий. Сначала я была не в силах издать ни единого звука. Но потом словно пробка выскочила из бутылки, и я разрыдалась в голос. Очень сильно. Мои рыдания были похожи на отвратительный дикий вой. Казалось, что не я издаю эти нечеловеческие звуки. Я прижалась к кафельной плитке, безуспешно пытаясь успокоиться.

Я смутно услышала, как открылась дверь в ванную комнату, но я не замечала присутствия Рида до тех пор, пока он не вошел в душевую кабину, не встал у меня за спиной и не обнял меня за талию.

– Все хорошо. Пусть это выйдет. Я тебя держу.

Я откинулась назад, перенеся вес тела с плитки на мужчину, стоявшего позади меня, и прижалась головой к его груди. Я плакала по многим причинам – оттого, что Лидия умерла такой молодой, оттого, что мои братья остались без матери, оттого, что я никогда не услышу ее голос и не посмотрю в ее глаза, оттого, что моей прекрасной приемной маме, которая все для меня сделала правильно, теперь принадлежит лишь девяносто девять процентов моего сердца, потому что оставшийся один процент я отдала женщине, которую никогда не знала.

Рид просто стоял рядом со мной, одной рукой держа меня, а другой гладя мои мокрые волосы. Так мы простояли довольно долго, пока вода не стала холодной. Когда мои слезы высохли, он дотянулся до крана и выключил воду. Кран закрылся со скрипом.

– Разреши мне снять с тебя всю эту одежду.

Дрожа, я кивнула в ответ.

Он опустился на колени напротив меня и расстегнул мои джинсы. Стягивая с моих ног намокшую ткань, он посмотрел на меня и мягко произнес:

– Держись за мои плечи. Вытаскивай ноги.

Я вытащила из штанины сначала одну ногу, потом другую.

– Я собираюсь снять с тебя всю одежду, чтобы ты переоделась во что-нибудь сухое. Хорошо?

Я снова кивнула.

Рид стянул с меня мокрые трусики. На этот раз я вытащила из них ноги, не дожидаясь дополнительных инструкций.

– Подними руки.

Он снял с меня мокрую футболку и расстегнул мой бюстгальтер. Моя мокрая и тяжелая от воды одежда с шумом шлепнулась на пол. Рид вышел из душа, взял полотенце, развернул его и обернул вокруг меня. Все это время я стояла не двигаясь.

– Все хорошо? – снова спросил меня Рид.

Я вновь кивнула.

– Иди сюда. Давай наденем на тебя что-нибудь сухое и ты ляжешь в кровать под теплое одеяло.

Наконец я произнесла:

– Но ты тоже намок.

– Я переоденусь потом, сначала разберемся с тобой.

Я покачала головой.

– Нет. Я подожду.

Рид посмотрел мне в глаза. Казалось, он обдумывает то, что я ему сказала. Несмотря на свои сомнения, он не мог мне ни в чем отказать в такой момент. Он закрыл глаза и кивнул.